ТОРА

Владимир Каганов
( г . Кемерово)

                     Тора - сокровище мира,
                     Тора - Израиля свет.
                     Тора - звучащая лира,
                     Слышная тысячи лет.

                     Тора - наш завет с Всевышним,
                     Тора - закон на века.
                     Освящена ты свыше.
                     Ты - Моисея рука.

                     Тора - конец и начало.
                     Тора - "Отечества дым".
                     Тора в нашем сердце. И значит -
                     Мы будем народом святым.

                                         *
                     Озаритесь Светом Торы,
                     Светом радости и веры,
                     Неизменным, как звезда -
                     В наши дни и навсегда.

ГОСПОДИН ГОДОВИК  И  ПРАЗДНИК ШАВУОТ

Това Гершкович

    Вчера утром я полетел на прогулку  и  гулял, пока не подлетел к дому маленькой Тали. Тали не было дома. Она еще не вернулась из школы.
    Я примостился на полке рядом со смешным игрушечным человечком, державшим в руках календарь. Да-да! Он держал в маленьких руках много скрепленных листков,  и  на каждом были записаны по порядку дни, недели  и  месяцы.
    На верхнем листке значился месяц Сиван.
    Как быстро бежит время.
    Уже прошли Тишрей, Хешван, Кислев, Тевет, Шват, Адар, Нисан  и  даже Ияр...  И  вот наступил месяц Сиван. Интересно, какой рассказ можно сочинить в честь месяца Сиван?
    - Ты меня спросил о чем-то? - поинтересовался человечек с календарем.
    - Нет, нет... Я просто думаю вслух. Понимаешь, я гном Сказкин, гном-волшебник, гном, который сочиняет рассказы для детей.
    - Очень приятно. А меня зовут Годовик, потому что я отвечаю за весь год.
    - Рад познакомиться, господин Годовик. Может быть, вы подскажете мне, о чем написать рассказ.
    Господин Годовик внимательно посмотрел на лист календаря  и  сказал:
    - Шестого числа месяца Сивана, в ближайшую пятницу, наступает праздник Шавуот. Ты, конечно, написал рассказ к празднику.
    - Нет, еще не написал. Спасибо, что напомнили мне, господин Годовик. Я так люблю праздник Шавуот. Это праздник первых плодов, праздник урожая  и  дарования Торы. Вот какой удивительный праздник - Шавуот. Праздник один, а названий у него много.
    - Зачем ты мне это рассказываешь? - обиделся Годовик. - Не забывай, что я отвечаю за календарь  и  знаю о праздниках все-все!
    - Не сердитесь, господин Годовик. Всем известно, что вы прекрасно разбираетесь в наших праздниках. Не будем ссориться.
    Из кухни до нас донесся вкусный запах: там пекли творожные пироги.
    - Какой чудесный запах! Вы чувствуете, господин Годовик? Это мама печет к празднику вкусные ватрушки. Вы, конечно, знаете, что на праздник Шавуот едят пироги с творогом  и сыром. Ах! Какой аромат!
    - Да, приятный запах, - согласился господин Годовик. - А теперь ответь мне, гном Сказкин, что ты еще знаешь о празднике Шавуот? Известно ли тебе, например, что в этот день принято украшать дома  и  квартиры полевой зеленью, и  что этот праздник называют также праздником зелени?
    Я не успел ответить. Позвонили в дверь. Мама побежала открывать. Тали вошла, весело улыбаясь. Она вернулась из школы в красивом венке из ярких полевых цветов.
    - Добрый день, мама, - поздоровалась Тали. - Сегодня в школе был чудесный праздник. Ученики шестого класса поставили спектакль о том, как праздновали Шавуот в древние времена, как приносили в Храм первые плоды  и цветы. Йоси, старший брат Анат, играл главного служителя в Храме. Он так здорово выучил свою роль! Он знал все наизусть  и  только один раз ошибся.
    - А я не ошиблась ни разу, - улыбнулась мама. - С самого утра вожусь на кухне. Посмотри, какие вкусные пироги я испекла к празднику.
    - Можно я помогу тебе, мама? - попросила Тали. - Я тоже умею печь пироги.
    - Неужели? - удивилась мама. - А я-то думала, что ты только умеешь их есть.
    - Мама  и  дочка весело рассмеялись. Потом Тали пошла на кухню, надела передник  и  помогла маме вымыть посуду.

ТОРА И МЕД

Ривка Элицур

    Ури постучал в дверь дедушкиной комнаты, но никто ему не ответил. Тогда Ури осторожно приоткрыл дверь  и заглянул внутрь. Дедушка сидел за столом  и  держал перед собой открытую книгу - большую  и  толстую. Он просто не слышал ни стука в дверь, ни скрипа, когда она приоткрылась. Когда дедушка учит Тору, он не слышит ничего  и  ничего не видит, кроме маленьких букв в этой огромной книге.
    Мама все время твердит: "Ури, нельзя мешать дедушке, когда он учит Тору!" Но на этот раз у Ури есть серьёзная причина: он хочет сказать ему что-то очень важное.
    - Извини, дедушка... Это я...
    Дедушка оторвал глаза от Гемары  и  поднял их на Ури:
    - Ты? Я  и  сам вижу, что это ты. Входи, внучек,  и  закрой за собой дверь.
    - Я завтра открываю утренник! - выпалил Ури (между прочим, дверь он так  и  забыл закрыть).
    - Какой утренник, малыш?
    - Утренник, посвященный Торе! Завтра мы начинаем ее изучать,  и  в честь этого в классе будет утренник. Учитель даст каждому из нас книгу "Берешит", а я прочту самое начало: "В начале сотворения Богом небесного  и  земного..."
    Ури представил себе, что он уже выступает на утреннике: встал по стойке смирно, руки по швам, голова высоко поднята, а слова, с которых начинается Тора, он продекламировал выразительно, как стихи.
    Дедушка погладил свою седую бороду  и  улыбнулся.
    - А мед уже приготовлен?
    - Что? - не понял Ури. - Какой мед?
    Дедушка рассмеялся. Он вынул из кармана чистый носовой платок, закрыл им лист Гемары  и  усадил внука себе на колени. Вот что рассказал дедушка:
    - Много лет назад, когда я был еще маленьким мальчиком - еще меньше тебя, - мой папа однажды взял меня за руку  и привел в хедер - начальную школу. Ребе открыл передо мной большую книгу  и  прочел вслух: "Тора, которую нам заповедал Моше".  И  я повторил эти слова вслед за ним. После этого ребе помазал ту самую строчку медом  и  сказал: "Лижи, сынок", -  и  я слизнул мед. Такого сладкого меда я никогда в жизни не пробовал - ни до, ни после этого! Ребе спросил меня: "Ну как, сладкие буквы в Торе?"  И  я ответил: "Сладкие". Сказал ребе: "Пусть в течение всей твоей жизни буквы Торы будут тебе сладки!"
    А назавтра состоялся утренник. Дети пришли в школу в праздничных одеждах, а класс был украшен большими плакатами:

"МОЯ ТОРА - МОЙ СВЕТ"
 "ТОРА - НАША ЖИЗНЬ"

    Перед каждым из учеников лежала новенькая книга "Берешит". На отдельном столике было угощенье: пирожные, фрукты, конфеты. Между тарелками стояли вазочки с цветами.
    Встал Ури, держа книгу в руках. Но вместо того, чтобы читать, он вдруг подошел к столу с угощением  и  уставился на него... Целую минуту простоял он, глядя на сладости.
    - Что это с ним? - перешептывались ребята. Тут Ури протянул руку к тарелке с конфетами.
    - Смотри, он берет конфету, обжора эдакий, - прошептал Дан Ицхаку на ухо, - не может еще чуть-чуть потерпеть!...
    Учитель тоже смотрел на Ури с удивлением.
    А Ури ни на кого не обращал внимания. Снял фантик с конфеты, поднял ее, посмотрел... высунул язык  и  стал ее лизать.
    - Что он делает? Что вытворяет? - зашумели ученики. - Что с ним случилось?
    - Какая сладкая конфета! - сказал Ури. - Так же, как сладка и  вкусна она, пусть всегда будут сладки  и  приятны нам слова Торы!
    - Амен! - ответил учитель. - Пусть будет на то воля Всевышнего!  И  все тогда зашумели  и  закричали:
    - Амен! Амен!
    Раскрыл тут Ури книгу "Берешит"  и  стал громко читать.
    Все в классе потом говорили:
    - Вот это начало! Молодец Ури! А тот отвечал:
    - Я тут ни при чем. Еще моего дедушку так учили в хедере.

МАЛЕНЬКИЙ СВИТОК ТОРЫ

Ривка Элицур

    Детский сад был похож на цветник: на каждом мальчике  и каждой девочке был красивый венок из живых цветов - алых, белых, синих; все были по-праздничному одеты,  и  глаза детей так  и  сияли.
    Воспитательница Хана оглядела всю пеструю компанию  и осталась довольна.
    - Вы - просто прелесть! - сказала она.
    А знаете, почему дети были сегодня такими нарядными? Почему на них были красивые венки?
    Потому что в этот день все должны были идти на утренник в честь наступающего праздника Шавуот. Еще немного -  и дети построятся в колонну  и  двинутся в путь.
    Куда?
    В большую синагогу, на праздник дарования Торы.
    Там будет не только их детский сад. Множество ребят из других детских садов соберется в празднично украшенном зале. Дети увидят огромный арон hа-кодеш, в котором хранятся свитки Торы, одетые в чехлы из дорогих тканей; чехлы эти украшены искусной вышивкой. Все будут петь песни в честь праздника, танцевать  и  веселиться.
    Хана вынула из шкафа голубой шелковый балдахин, держащийся на четырех шестах, украшенных узорной резьбой.
    Четверо мальчиков взяли в руки эти шесты  и  подняли балдахин. Воспитательница раздала детям барабаны, бубны и  колокольчики. Все выстроились в колонну, готовые выйти на улицу. А Михаэля все не было. Воспитательница ждала его и  не распускала колонну.
    - Когда же придет Михаэль? - волновались все. - Когда же он, наконец, явится?
    Тут надо сказать, что в этом садике есть маленький свиток Торы, но не настоящий, не такой, как в синагогах. Он не написан на пергаменте, а напечатан на бумаге. Это игрушечный свиток, его не читают во время молитвы, над ним не произносят благословений. Однако он очень красив,  и золотом вышит магендавид на его синем чехле. Дети любят свой свиток. Они дотрагиваются до него кончиками пальцев, а потом целуют их.
     И  вот сегодня Михаэль должен идти под балдахином, держа в руках свиток Торы.
    Почему именно он? Потому что этот свиток - Михаэля. Он получил его в подарок от дедушки на день рождения  и принес в садик. Мальчик сказал воспитательнице: "Пусть свиток Торы будет общим. Поставим его в зале, чтобы все видели!"
     И  вот сейчас свиток все еще стоит на своем месте, а Михаэля до сих пор нет. Где же он? Стоит воспитательница  и ждет. Стоит колонна детей  и  ждет. А пока, чтобы не скучно было, барабанщики стучат в барабаны, звенят колокольчики, ухают бубны,  и  все поют. Спели одну песню, начали другую. Кончили эту - начали новую. Спели  и  ее,  и  еще одну,  и еще...
    Ура! Вот, наконец,  и  Михаэль!
    Он бежит  и  кричит:
    - Хана, Хана, посмотри, что я нашел!
    Дети перестали петь, замолчали барабаны, бубны  и колокольчики. А Михаэль... Его венок сполз на ухо, белая рубашка выбилась из штанов. В протянутых руках Михаэль держит... красный кошелек.
    - Смотрите, смотрите, что я нашел! -  и  Михаэль открыл кошелек у всех на глазах.
    У-у, сколько денег! Михаэль вытащил пачку  и  стал размахивать ею в воздухе.
    - Это я нашел! - кричал он. - Кошелек валялся на улице, на тротуаре. Я подобрал его. Теперь он мой! Правда, Хана? Ведь это я нашел его. Я один. Я могу купить футбольный мяч  и ... много-много мороженого! Я могу купить мороженое для всех ребят!  И  тебя. Хана, я тоже угощу!..
    Воспитательница поправила венок на голове Михаэля.
    - Спасибо, - сказала она, - спасибо, миленький. Мороженое - это очень вкусно, но этот кошелек вместе со всеми деньгами ты обязан вернуть его хозяину.
    - Но ведь я нашел его! Он ничейный! Значит, он мой! Подошла Хана к свитку Торы  и  взяла его в руки.
    - Милый мой, - сказала она. - Вспомни-ка: вот здесь, в Торе, написано, что нашедший потерю должен вернуть ее хозяину.
    Михаэль опустил голову.
    Отдала ему воспитательница свиток. Снова загремели барабаны, зазвучала песня,  и  все двинулись в путь.

***

    В отделении полиции все находившиеся там полицейские удивленно раскрыли глаза: целый детский сад зачем-то пришел к ним!
    Поют дети, гремят барабаны, звенят колокольчики... Повскакали полицейские со своих стульев  и  вышли посмотреть, что происходит.
    - Вы ошиблись, - сказал один из них, - это не синагога, это полицейский участок!
    Михаэль вышел вперед, держа в одной руке свиток Торы, а в другой - красный кошелек.
    - Этот кошелек я нашел на улице, - сказал он, - кто-то потерли его. Пожалуйста, возьмите.
    - И  тогда один из полицейских положил руку ему на плечо:
    -Пойдем-ка, мальчик, со мной! -  и  провел его в свой кабинет.
    Михаэль, держа в руках свой свиток  и  кошелек, вошел в комнату  и  видит: у стола сидит женщина. Она грустная-прегрустная, в руке ее носовой платок, которым она утирает глаза. Женщина плачет.
    - Вот деньги, которые вы потеряли, - сказал полицейский.
    Как только она увидела красный кошелек в руке Михаэля, слезы ее сразу высохли; она радостно всплеснула руками  и засмеялась. Михаэль отдал ей кошелек; женщина обняла его и  поцеловала в макушку.
    - Какой же ты хороший мальчик, какой хороший!
    - Я... Я... Так написано  и  Торе, - тихо сказал Михаэль  и покраснел.
    Женщина дотронулась до синего чехла, в котором находился свиток Торы,  и  поцеловала кончики пальцев.
    - Да благословит тебя Г-сподь ! - сказала она Михаэлю. - В кошельке была моя месячная зарплата,  и  я уж  и  не знала, на какие деньги куплю еду детям...
    Стоял Михаэль посреди полицейского участка  и  обеими руками обнимал свой свиток. Ему было хорошо.
    Так приятно было видеть счастливое лицо этой женщины и  ласковые глаза воспитательницы, стоявшей в дверях... Приятно было видеть довольные лица друзей, сгрудившихся за ее спиной... А сам он был рад больше всех.
    - Спасибо, спасибо вам всем! - говорила женщина  и Михаэлю,  и  полицейским,  и  Хане,  и  всем детям.

***

    Ребята снова построились в колонну.
    Михаэль шел под балдахином, держа маленький свиток Торы. Снова загремела музыка,  и  дети запели:
    - Моя Тора, моя Тора?..
    - Минуточку, минуточку! - услышали они вдруг. Минуточку, подождите меня!
    Это за ними бежала та самая женщина, которая потеряла красный кошелек.
    Она что-то шепотом сказала Хане, а та ответила:
    - Спасибо, но не стоит.
    Но женщина настаивала:
    - Нет, пожалуйста, я прошу вас! Я очень хочу!
    - Ну, хорошо, - согласилась Хана, - если вы так хотите, то я не возражаю. В честь праздника Шавуот.
     И  что бы вы думали?
    Ну-ка, угадайте, что сделала женщина?
    Она привела детей в кафе  и  купила всем потрясающе вкусное мороженое!
     И  было то мороженое самым вкусным в жизни Михаэля  и его товарищей.

МОЛОЧНАЯ ПИЩА
(монолог касриловского чревоугодника)

Шолом-Алейхем

    Тот, кто завел обычай в праздник Пятидесятницы по утрам употреблять молочную пищу, тот, поверьте, был мудрецом. Нет лучше, нет вкусней, нет свежее и дешевле молочной еды! Правда, она тоже обходится в копеечку, все же с мясом ее не сравнить, причем мясо вам дает всего лишь мясо да кости, а в молоке - и молоко, и творог, и масло, и сметана, и сливки, и простокваша, и сыворотка! А сколько всякой всячины можно соорудить из молочных продуктов! Из мяса вы можете приготовить только бульон, гуляш, кисло-сладкое и жаркое вот и все. А, имея молоко, можно состряпать и молочную кашу, и молочную лапшу, и рис в молоке, и молочные вареники, и молочные калабушки, и молочную вермишель, не говоря уж о самом молоке. Не счесть всего, что можно сделать из творога и масла! Судите сами: тут и пельмени, и вареники, и оладушки, и пирог, и творожники, и запеканка, и налистнички, и галушки, и блинчики, и сырники, и плюшки, и блины, и ушки... Да сверх того еще такое множество всяких блюд, что всего и не вспомнишь, к примеру: ватрушки с творогом, масленая каша, рыба на масле, молочный борщ, ряженка, сливки - от такого вкусного стола никто не откажется, разве самый что ни на есть последний тупец, которого впору кормить соломой.
    Меня, например, разбуди среди ночи и угости чем-нибудь молочным, спасибо, не откажусь, съем с превеликим удовольствием, если только, конечно, я незадолго до того не поел мясного. Не стану отпираться! Я большой любитель молочной кухни. Впрочем, не столько я, сколько жена. Вся Касриловка называет нас "обжорами", несмотря на то, что на столе у нас то же, что у всех, то есть кукиш с маслом!
    Откуда же, спрашивается, взялось оно, это прозвище "обжоры"? Ума не приложу! Может, оно пристало к нам потому, что мы способны без конца говорить о еде. Меня, например, хлебом не корми, а дай побродить по рынку, постоять в рыбном ряду. Рыба - это моя страсть! За кусок рыбы я готов отдать все на свете. А может, наше прозвище пошло оттого, что мы употребляем массу хлеба. Я, например, на субботу трачу уйму муки, потому что у меня, не сглазить бы, есть кому поработать зубами, едоков хватает. У меня, дай им бог здоровья и счастья, без малого дюжина, причем на аппетит никто, слава богу, не жалуется, ни с раввином, ни с врачом, слава богу, насчет аппетита советоваться не приходится. Вся заковыка в том, чем питаться. Потому что я, не про вас будет сказано, отнюдь не являюсь крупным богачом, то есть, конечно, я, упаси бог, не нищий, нет, но и в богачи не вышел. Я всего-навсего лавочник, всего-навсего. Лавчонка у меня, доложу я вам, такая, что хуже некуда. Одно звание, что лавка! И держу я ее, лавчонку эту, только ради своего родича. Есть у меня, надо вам сказать, такое "сокровище" в виде богатого родственника с "ее" стороны... "Его" отец доводится "ее" бабушке двоюродным братом. Оно хоть и отдаленное, но все ж родство. Он сам ямпольский, то есть живет в Ямполе, и слывет за богача, вернее, когда-то считался тузом, из самых крупных, а сейчас малость того, как говорится, съехал... Впрочем, одно к другому не относится, не худо бы мне иметь то, что он потерял. Одних процентов он и сейчас еще выплачивает за год столько, что нам с вами вполне хватило бы.
    Обычно мы навещаем его по очереди, то я, то жена, в грустные дни, когда мы поминаем усопших. При этом она, как водится, ударяется в слезы, а ему это не по нраву. Он ворчит, но податься ему некуда. Ведь он вынужден, он обязан помочь нам либо деньгами, либо товаром, либо векселем. Иного выхода у него нет. "Ее" рыдания выдержать никто не в силах. "На, возьми свою долю, мол, только не реви!" Они боятся ее как огня. Они пускаются на всякие хитрости. То их дома нет, то они выбыли из Ямполя, то они по горло заняты. Пустое дело! Все это зря! Подай нам "наше" - и кончен бал! О чем толковать! Конечно, не очень-то мило кланяться чужому дяденьке, да что поделаешь! Как говорится, пока душа в теле, и кормить ее надо.
    Но хватит о еде! Не хлебом единым жив человек. Человек не животное. Животное это животное, а человек это человек. Но и человеку без пропитания, не прожить. Вот и выходит, что ежели у вас жена, а к ней еще девять душ, то клади на стол булку либо ковригу посолидней. А миска с картофелем, будь она хоть с саженным верхом, за каких-нибудь пятнадцать минут исчезает вся, без остатка, будто никогда ни одной картошины и в помине не было. И все же приятно, знаете ли, видеть, как мои орудуют за столом! Люблю наблюдать за их едой, прямо душа радуется. Особенно в пятницу, когда из печи выезжают ароматные халы, и я собираю всю свою ватагу и говорю: "Ребята, выручай!" Люблю поглядеть, до чего они здорово выручают. А сколько радости, если Бог даст к свеженькой хале еще и горячего жаркого с чесночком да с подливочкой. Пускай подливки много, а мяса кот наплакал, пускай хоть одна подливка без мяса, и то хорошо, макай сколько угодно! Оно и понятно, ведь частенько на столе и этого нет. Как тогда быть? Хочешь, не хочешь, а угощайся халой с хлебом, виноват, я хотел сказать, хлебом с халой. Пожевал хлеба, закусил халой, и будь здоров, отличная пища для пустого желудка. Возьмем для примера лимонад. Вам не приходилось пробовать лимонад с хлебом? Нет? А вы попробуйте, возьмите, да попробуйте, только сначала как следует поморите себя голодом, чтобы засосало под ложечкой, чтобы с голодухи дрожали руки и сводило все жилочки на ногах, вот тогда-то вы почувствуете воистину райский вкус. Обычно лимонад щиплет язык, но на пустой желудок, да еще с хлебом, он вам покажется вкуснее вкусного.
    Вы, я вижу, удивляетесь тому, что я так силен в кулинарном деле. Ведь я вам уже говорил, что в Касриловке меня считают чревоугодником, потому что, видите ли, я стою на том, что человек живет единожды, а не дважды, и ежели ты всю неделю ел кукиш с маслом, а в субботу шиш с маслом, то надо хоть в праздник немного себя побаловать. Как, по-вашему, разве не так? И в праздник пятидесятницы я знаю одно: пускай дома ни копейки, пускай весь мир перевернется вверх тормашками - все равно, к столу должен быть подан молочный завтрак и - никаких! Первым долгом - цикорий с молоком, это уж как закон, потому что в праздники - как говорит жена - "ее" душа жаждет чашечки цикория. Эта чашечка цикория, говорит "она", дороже ей всего молочного завтрака. Вам, конечно, вполне ясно и понятно, что так только говорится. После чашечки цикория тебе непременно захочется еще чего-нибудь, например борща. До чего хорош овощной, красный, праздничный борщ с лучком, с молодой свеклой, со сметанкой! Послушайте, дайте мне одну тарелку такого борща, и я пошлю к черту все блюда на свете! Что останется от пасхи, от пятидесятницы, от еврейского духа, если нас, простых людей, лишить, не дай бог, этого борща. Вся суть в том, что к пасхальному борщу обязательно полагается либо мясцо, либо косточка, либо ложка жиру, а красный борщок сойдет и так. Нашлась капля молока для заправки - ладно! А не нашлась - не беда, спасибо за то, что он хоть готовится в кастрюле из-под молока. Моей ватаге только дай волю, начни ее поить одним молоком, тут не то, что козы - трех коз не хватит. А я, между прочим, являюсь владельцем всего лишь половины козы, то есть у нас с соседом одна, так сказать, общая коза. Горе, а не коза, одни убытки из-за нее, одни переживания и неприятности. Недавно она, поразмыслив, решила, коза эта, больше не доиться, то есть доить-то ее можно, но молока она не даст ни капли. Поди, попробуй, выжми из такой скотины ватрушки да вареники! "Ох! Ватрушки, - сказал я жене. - За ватрушки и вареники я все что угодно отдал бы... Не позаботишься ли ты, Соре-Зися, - сказал я, - чтобы к празднику были, так сказать, вареники?" А она в ответ: "Откуда им взяться?" А я говорю: "Это уж тебе виднее, ведь ты у меня хозяюшка". Она отвечает: "Разве ты не знаешь, что без яиц вареников не сделать". А я говорю: "Как не знать? Конечно, знаю. Не хитро, говорю, сделать вареники, если есть яйца, а ты изловчись, без них сделай". Она говорит: "Эх ты, умная голова! А как быть с творогом?" А я говорю: "Напекла бы ты хоть блинчиков". А она в ответ: "Под блинчики надо масло". Я говорю: "Где это написано, какими вилами и по какой воде?" Она говорит: "Тебе лучше знать, где написано, ведь ты учился в хедере". Я говорю: "Знаешь что, женушка, послушай, пускай, нет у нас с тобой ни яиц, ни творожку, ни маслица, давай просто потолкуем о молочной еде. Что бы ты, скажем, приготовила к праздничному столу, будь у тебя всего вдоволь?" Она говорит: "Да ты, я вижу, весь ушел в жратву. Сроду, говорит, такого обжору не встречала". Я говорю: "Ничего с тобой не станется, если мы малость поболтаем. Денег это не стоит. Считай, будто у тебя есть все - и творог, и масло, и яйца. Какой же праздничный обед ты приготовила бы мне?" Она говорит: "А чего бы тебе хотелось?" Я говорю: "Бабку". Она говорит: "Бабка требует уйму масла", Я говорю: "Ну, тогда сделай молочную запеканку". А она говорит: "Почему вдруг запеканку?" А я говорю: "Не хочешь запеканки, сделай пирожки". Она говорит: "С чем пирожки, с кашей?" А я говорю: "При чем тут каша, с кашей это уже получаются кашники". Она говорит: "Это только твоей дурной мужской башке так кажется". А я говорю: "Конечно, ты больше моего понимаешь, не стану спорить. Забыл, говорю, заказать жареную рыбу в масле. Как ты считаешь?" Она говорит: "Все ему подай! Не угодно ли корюшки?" А я говорю: "Можно и карпа, можно и линя. Если попадутся щучки, говорю, тоже не откажусь, и даже если будет всего-навсего плотвичка, тоже дело до развода не дойдет. Главное, говорю, чтобы было хорошо прожарено". А она говорит: "Ненасытная твоя утроба. Ты еще, чего доброго, откажешься и от омлета с картошкой". А я говорю: "Ах, с величайшим удовольствием. Главное - чтобы после этого были хорошие налистнички". Она говорит: "Бездонная бочка! Как насчет блинов?" А я говорю: "Нет, мне подай налистнички. Блины блинами, а налистнички налистничками. Налистнички, говорю, по вкусу напоминают клецки. Ты бы сделала, говорю я, хотя бы горе-клецки. А не то сделай ленивые клецки на молоке". Она говорит: "Все тебе мало! Не хочешь ли молочного кулеша?" А я говорю: "Видно, ты-то чересчур богатая". Она говорит: "Я сама хоть не богата, зато у меня родня богатая". А я говорю: "Много ты имеешь от своей родни!" Она говорит: "Больше, чем ты от своей".
    Слово за слово, и пошло-поехало: "Моя родня, твоя родня", - как это обычно случается между мужем и женой. Мы, правда, вскорости помирились. Ведь праздник на белом свете, да еще какой! Пятидесятница - всем праздникам праздник! Только в пятидесятницу бывает так сладостно, так приятно, когда после бессонной ночи, после бесконечных молитв, после чтения всех шестисот тринадцати канонов, после того, как ты чуть не вызубрил всю тору, ты отправляешься на рассвете в синагогу и там слушаешь, не наслушаешься на пустой желудок божественных песнопений о священной рыбе Левиафане, о быке-великане и о других вкуснейших яствах, которые сам великий бог Саваоф приготовил для людишек в раю, где текут молочные реки и где в закупоренных бутылках ждет нас, не дождется, старое, выдержанное вино. Да что толковать! Другие народы с нашим и не сравнить! Вкусней еврейской кухни нет ничего! Одна беда - жалко, что пятидесятница бывает всего лишь раз в году!.. Нет ли у вас папироски?